Все советские конституции провозглашали свободу развития национальных культур и равноправие языков. Но негласно, в соответствии с директивами партийных органов, запрещались и отдельные проявления национальной культуры, и целые отрасли науки, и даже языки. Одной из первых репрессированных наук стала гебраистика, а одним из первых репрессированных языков - иврит. Еще в 1923 году при рассмотрении цензурой изданного в Киеве сборника "Гааш" ("Наступление"), включавшего три поэмы Ш. Новака, цензор отмечал, что "издание литературы на иврите является принципиальным вопросом". Он обратился за разъяснениями в Москву. Поэма "Сказание об Октябре", по мнению политредактора (цензора), уместна была бы в Палестине, где служила бы делу агитации, "ибо там значительная часть рабочих говорит по-древнееврейски". Далее цензор указывал, что в условиях Советской России эта поэма доступна лишь "клерикально-буржуазной части еврейского общества".
Киевский сборник "Гааш" все-таки вышел в свет. Но в дальнейшем отношение властей к ивриту ужесточилось. Весной 1927 года объединение ленинградских литераторов, писавших на иврите, "Группа гебрейских писателей" получила разрешение на проведение литературного вечера на иврите. Но вечер не состоялся. Милиция заперла дверь и не пустила публику. По жалобе писателей на самоуправство прокурор был вынужден сделать запрос. Ответ, очевидно, успокоил законника - разрешение на вечер аннулировано по директиве секретариата Губернского комитета ВКП(б). Нет закона выше партийной директивы! Писатели обращались в вышестоящие инстанции, вплоть до председателя ВЦИК М.И. Калинина. Они приводили факты запрета не только вечеров на иврите, но и ивритских литературных сборников. Последовал исчерпывающий ответ: представитель Отдела печати Губкома заявила, что древнееврейскому языку, аналогично церковнославянскому, нет места.
Далее утверждалось, что "Объединения гебрейских писателей" не существует, а есть отдельная группа, и руководители этой группы находятся под арестом. И иврит, и церковнославянский язык были в глазах идеологического начальства "проводниками религиозного мракобесия", а иврит вдобавок был языком сионистов, которых к тому времени уже коснулись репрессии. Существовали соответствующие директивы партийных органов, а другие "органы" уже применили к "гебрейским" писателям свои меры. Издавать сборники и проводить литературные вечера на иврите стало в СССР невозможным. После недолгого ареста часть ленинградских "гебрейских" писателей сумела уехать в Палестину. Участь тех, кто остался, была трагична - они погибли в лагерях ГУЛага.
Одним из наиболее талантливых в этой группе был поэт Хаим Ленский. Он родился в 1905 (или 1906) году в Белоруссии. После развода родителей воспитывался у деда. Получил традиционное еврейское воспитание. С 1921 года Ленский учился в еврейской учительской семинарии в Вильно. В 1924 году он нелегально перешел литовско-советскую границу. Был арестован, а затем сослан в Самару. Два года переезжал из города в город в поисках работы, пока, наконец, не попал в Ленинград в еврейскую кооперативную артель "Амал". Стихи на иврите и идише Ленский начал писать с 12 лет, затем выбрал иврит языком творчества. В Ленинграде он вступил в ЕИЭО, общался с еврейскими учеными С.Л. Цинбергом и И.И. Равребе. В 1934 году Х. Ленский был арестован одновременно с другими членами ивритского кружка. Он был осужден на 5 лет лагерей с последующим запрещением проживать в крупных городах еще на 5 лет.
После освобождения в 1938 году Ленский поселился в Малой Вишере, часто приезжал в Ленинград, чтобы навестить жену и дочь.
Стихи на иврите Ленский продолжал писать и в заключении, и в ссылке. Некоторые из них жене Ленского удалось переправить в Палестину, где они были опубликованы. Ленский переводил на иврит русскую классику, в частности А.С. Пушкина ("Медный всадник"). Последняя его поэма "В снежный день" посвящена В. Иоффе - академику-микробиологу, знатоку иврита. Х. Ленский был вновь арестован в июле 1941 года в Малой Вишере. При аресте были изъяты часы карманные, 20 рублей, тетради и блокноты со стихами и молитвенные принадлежности (тфилин). По постановлению сержанта госбезопасности, производившего арест, тфилин были сожжены. Х. Ленский скончался от истощения в одном из лагерей в Красноярском крае в марте 1943 года.
Трагически закончилась жизнь еще одного выдающегося гебраиста Иехиеля Равребе. В 1908 году, 24 лет от роду, Равребе поступил на Высшие курсы востоковедения, основанные Д. Гинцбургом. По окончании курсов в 1913 году был оставлен преподавателем при них. Преподавал Равребе и в Петроградском еврейском университете - язык, еврейскую историю и историю литературы. Будучи уже признанным специалистом, он в 1919 году поступил на Восточный факультет Петроградского университета. С 1922 года Равребе посвятил себя исследовательской работе, совмещая ее с преподаванием и с заведованием архивом ЕИЭО. В это время он публикует ряд статей по еврейской лингвистике и литературе. Но к 1927 году в Ленинграде были закрыты все еврейские научные учреждения, и Равребе переехал в Минск.
В Минске Равребе возглавил кафедру семитологии в Белорусском государственном университете, но через два года кафедру упразднили и Равребе вернулся в Ленинград. В 1931 году он занял должность библиотекаря в Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки, где находится богатейшая коллекция еврейских рукописей. За четыре года Равребе проделал колоссальную работу по исследованию надписей из Угарита, еврейской поэзии XII века и ряд других. Руководство библиотеки предложило присудить ему ученую степень доктора наук по совокупности опубликованных работ. Это предложение поддержали академики В.В. Струве и И.Г. Франк-Каменецкий. Казалось, все складывалось счастливо. Но в ноябре 1937 года Равребе был арестован. По слухам, НКВД готовил процесс о "сионистско-фашистском заговоре" и отводил Равребе роль ключевой фигуры этого "заговора". Точная дата его смерти неизвестна. Скорее всего, он не выдержал пыток при допросах.
Какие-то известия об аресте Равребе попали за границу. Есть сведения, что его однокашник по Высшим курсам востоковедения З. Рубашов (Шазар) и поэт Х. Бялик добились у британских властей разрешения на въезд Равребе в Палестину и отправили документы о разрешении в Москву с ходатайством об освобождении. Точно известно, что в апреле 1938 года дирекция Публичной библиотеки уведомила ВАК о том, что в связи с увольнением Равребе из библиотеки просит считать недействительным ходатайство о присвоении ему ученой степени. Среди репрессированных ленинградских гебраистов были С.Л. Цинберг и члены ивритского кружка А. Зархин, Р. Левин, Б. Райзе и другие. Те, кому чудом удалось избежать ареста, вынуждены были или совсем оставить гебраистику, или же отказаться от надежды увидеть свои исследования в печати. Академическая гебраистика не была официально объявлена вне закона, но потеря целой плеяды замечательных ученых надолго остановила ее развитие.