Известен также под именем Дакоста или Лакоста (Jan da Costa, la Costa).
Семья Акосты, как и многие другие португальские евреи, спасаясь от преследования инквизиции, бежала из родной Португалии в Нидерланды. Сам Ян Акоста несколько лет странствовал по Европе. Он держал маклерскую контору в Гамбурге, но разорился.
По приглашению русского резидента в Гамбурге он приехал в Петербург.
В 1714 году Петр I назначил Яна Акосту на должность придворного шута. Как отмечает по этому поводу Шубинский: "смешная фигура, уменье говорить понемногу на всех европейских языках и свойственная еврейскому племени способность подделать и угодить каждому доставили ему место придворного шута". Шубинский пишет, что Акоста превосходно знал Священное писание, и Петру нравилось вести с ним богословские диспуты. Сохранилось воспоминание немецкого резидента в России Беркхольца об одном таком диспуте, который произошел прямо на крыльце Летнего дворца.
К сожалению, мы не знаем, придерживался ли Акоста в Петербурге открыто иудейского вероисповедания. Во всяком случае, происхождение его не было тайной, и в придворных кругах он был известен как "португальский жид Лакоста".
В 1719 году произошло столкновение между Акостой и придворным лекарем Лестоком. Последний домогался дочери Акосты. Разгневанный отец велел своим слугам подстеречь лекаря ночью и поймать на месте преступления. Застигнутый врасплох Лесток обнажил шпагу и, угрожая ею, отбился от наседавших на него слуг. Дело получило огласку и дошло до Петра I, который распорядился выслать Лестока из Петербурга, несмотря на его уверения, что он имел с девицей любовь и хотел на ней жениться. За усердную службу Петр I пожаловал Акосте шутовской титул "самоедского короля" и подарил ему безлюдный песчаный остров Соммера в Финском заливе.
Акоста пережил Петра. Он состоял официальным шутом еще при Анне Иоанновне. Но дальнейшая судьба его неизвестна.